Степь - Страница 37

Больше здесь делать было нечего, и Андрей направился на улицу. Не успел он отойти от крыльца и на десяток шагов, как его окликнул сэр Мартин Мэллоу. Новак остановился и подождал рыцаря.

– Сэр Андрэ, что это было? – Хотя рыцарь и не растерялся, тут же ухватившись за представляющуюся возможность обрести свой дом, но вопросы у него оставались, и они требовали ответа. Не те нравы царили в этом мире, чтобы вот так с легкостью принять бескорыстную помощь. С другой стороны, такого днем с огнем не найдешь и в просвещенном двадцать первом веке: все всегда и во всем ищут свою выгоду, если же это не так – то, как говорится: «Бойся данайцев, дары приносящих», – а еще говорят: «Благими намерениями выстлана дорога в ад».

– Вы о том, что произошло у коменданта?

– Нет, я о воскресной мессе.

– Мартин, дружище, как твое плечо?

– …?

– Знаю, до сих пор болит. А вот я ничего. Дышу и вполне здоров. Ты подарил мне жизнь, я тебе – возможность изменить свою. По-моему, все правильно. Извини, мне нужно идти.

Направляясь в свою казарму, Андрей обратил внимание на то, что падре находится там же. Вернее, он был рядом, возле освобожденных людей, и о чем-то оживленно беседовал со старостой Робертом. Они были настолько увлечены беседой, что не обратили на него никакого внимания.

– …На кой нам та свобода? Чем мы будем кормить детей? Я слышал, что сэр Андрэ хороший хозяин и о людях заботится, так, может, все не так плохо.

– Да ты не понял, Роб. Он возвращает вам все ваше имущество. Все. Вы должны будете только дать вассальную клятву сэру Мартину.

– А почему ему? И вообще, как такое…

Слушать дальше он не мог, так как на него могли обратить внимание, а оказаться застигнутым в тот момент, когда он подслушивал чужой разговор, Андрей не хотел. Поэтому прошел дальше. Но вот то, что инквизитор и староста были знакомы, причем знакомы близко, потому что обращение «Роб» говорило именно об этом, – для Новака было новостью. За все время следования в крепость падре никак не выказал того, что близок хотя бы кому-то из крестьян. Почему?

Остановив проходившего мимо Якова, Андрей попросил гиганта пригласить к нему падре Томаса, если у того найдется свободная минута, для приватной беседы. Конечно, высказано было все в форме уважительной просьбы, но Андрей не сомневался, что падре вскоре будет у него. Казалось бы, гора мышц и лицо, не испорченное печатью интеллекта, но вот обладал каменотес Яков даром находить общий язык практически с любым человеком. Как он при этом мог не найти общего языка со своей бывшей супругой? Впрочем, там причина другая: там баба просто с ума сошла, как говорится, сошла с нарезки, – ведь сумел же он ее, чуть не первую красавицу, взять в жены.

Вскоре в его комнату без стука ввалился инквизитор. Хотя он и вел себя, как всегда, наполовину кротко, наполовину уверенно, как человек, которому открыты все двери, но в этот раз Андрей приметил какую-то неловкость. Перед тем как за падре закрылась дверь, Андрей заметил по ту сторону Якова, который слегка кивнул своему господину. Все, можно разговаривать смело, никто не приблизится к двери без дозволения Андрея.

Ну вот что за человек? Все понимает с полуслова, с полувзгляда, и при этом предан как пес, правда, предан не ему, а его супруге, ну да и ему перепадает, ибо наказала госпожа беречь мужа как зеницу ока. Он и бережет. В прошлом бою опять прикрыл со спины – оно, может, доспех и спас бы, а может, и нет, – Яков не стал пускать дело на самотек и чуть не надвое раскроил того орка.

– Спасибо, падре, что согласились со мной поговорить.

– За что же тебе благодарить меня, сын мой? Выслушать паству – это моя прямая обязанность перед Господом нашим. Я слушаю тебя.

– Падре, честно признаться, вы меня сегодня поразили.

– Что, сын мой, не ожидал от простого десятника таких речей? Оно и верно – если ты десятник, то хоть десять ряс нацепи на тебя, десятником и останешься. Многие воины, посвятившие свою жизнь служению Господу, так по сути воинами и остаются – их направляют в боевые отряды инквизиции. Я три года учился в духовной семинарии, прежде чем мне позволили пройти постриг, – другим хватает и года, правда, только тем, кто не выказал способностей к учебе. Меня же после семинарии еще направили в монастырь Святого Бенедикта, где я проходил особое обучение. Так что нет ничего удивительного в том, что я могу и простым приходским священником службу провести, и быть походным священником: как раз к этому-то меня и готовили с особым тщанием. Удовлетворил я твое любопытство, сын мой?

– Да, падре.

– Но ты хотел видеть меня не по этой причине?

– Нет, падре.

– Говори, сын мой. И достань-ка вина – знаю, что купец оставил тебе немного про запас.

Когда вино было разлито и первая жажда утолена, Андрей все же решил перейти к разговору. Ну вот распирало его любопытство, того и гляди лопнет.

– Падре, возможно, это и не мое дело, но почему вы не сказали, что близко знакомы со старостой Волчьей Долины?

– …?

– Я случайно услышал часть вашего разговора с Робертом. Вы назвали его Робом, а так называют только старых знакомых, я бы сказал – друзей.

– Ну что же. Когда-то Роберт носил прозвище Кентавр. Считается, что степные орки – самые лучшие наездники, потому что ездить верхом они учатся раньше, чем ходить. Роберт был настолько хорош, что мог дать фору этим исчадиям ада: он словно сросся с конем, был одним целым, потому и получил такое прозвище. Он был моим наставником, а потом и другом. Вот и все.

– Но почему вы не сказали сразу?