Степь - Страница 84

– Господь с вами, сэр Андрэ. Не в чем мне вас винить.

Не выдержав, женщина зарыдала навзрыд, ноги ее подогнулись, и, ища опору, она, не отдавая себе отчета, повисла на груди Андрея, обильно орошая его доспехи горькими слезами и царапая лицо о сталь. Не чинясь, Андрей одной рукой обнял женщину, не давая ей упасть, а второй стал гладить по голове, шепча ей на ухо ободряющие слова. Но продолжалось это недолго. Товарки по несчастью подхватили вдову и увели за палисад.

К Андрею подошла Анна и, взглянув ему в глаза, тихо спросила:

– Это правда? Все то, что ты сейчас говорил про Боба?

– Да.

– Господи. Бедный ты мой, что же ты пережил…

Она приблизилась к мужу и вновь прижалась к его груди. Они так и стояли втроем – муж, жена и их младенец, – не замечая ничего вокруг. Остальные предпочли не мешать им и молча направились к воротам. Вскоре они уже были одни.

* * *

Нравы Средневековья просты, жизнь сурова, тяжела и коротка, а смерть всегда где-то рядом. Вот только недавно они искренне скорбели по павшим, а спустя всего лишь час столь же искренне веселились на славном пиру, на подворье сэра Андрэ, за большими общими столами. Мужчины и женщины, воины и крестьяне сидели вперемешку и предавались пьянящему веселью застолья. И то, что видел Андрей, переполняло его сердце радостью. Воины по статусу стоят выше мастеровых, мастеровые выше крестьян, но за этими столами они сидели все вместе, без какого-либо порядка и абсолютно не чинясь. Сейчас перед ним предстала одна общая семья – именно такие они ему и были нужны. Потому что там, куда он собирался их повести, их ожидала только опасность, и только сообща они могли там выстоять.

Андрей восседал за столом, установленном на возвышении, вместе с женой, падре Патриком, Джефом, Роном и Тэдом. Он принимал здравицы от присутствующих, поднимал сам, нахваливая того или иного воина, чем вводил их в краску смущения от удовольствия в связи со столь высокой оценкой. Не были забыты и новики, стрелки. Весть о том, что эти по сути мальчишки не раз спасали жизни своим старшим товарищам, и утвердительные кивки этих самых товарищей были восприняты общим ликованием.

Мальчишки также присутствовали за столами – хотя и не по возрасту это, но заслужили, чего уж там. Однако вино коварно, оно развязывало языки куда более стойким, нежели мальцы. Поэтому рядом с ними как бы невзначай все время находился один из воинов из остававшихся в Новаке. Исполняя наказ Андрея, он неусыпно, хотя и ненавязчиво, опекал мальцов, чтобы те, не дай бог, не сболтнули лишнего.

Не забыл Андрей высказать слова благодарности и старосте с селянами, которые в отсутствие сюзерена содержали все дела в полном порядке. И теперь уже они смотрели на воинов смущенно, но с затаенной гордостью от того, что сэр рыцарь не забыл и их, грешных, в своих хвалебных речах.

Не забыли и павших, помянув их доброй чаркой и повисшей над двором тишиной. Но потом все опять вернулось на круги своя, и пир продолжился.

Наконец почувствовав тяжесть от всего съеденного и выпитого, Андрей решил прогуляться, чтобы немного развеяться. Памятуя свою свадьбу, он не сомневался, что застолье продлится едва ли не до утра. Он не хотел обижать людей своим отсутствием, но вот так ненадолго отлучиться вполне мог, чтобы не испортить настроения пирующим.

– Сэр.

– Джеф. Ты напрасно всполошился. Я не собираюсь портить праздник и скоро вернусь, просто захотелось развеяться.

– Если вы не против, я побуду с вами.

– Ты хочешь поговорить со мной?

– Не то чтобы поговорить, но сказать.

– Говори.

– То, что вы сделали тогда в степи, иногда бывает. Не часто и только в случае столкновения с орками, но бывает. И не всегда рыцарь берет на себя эту незавидную роль – только те, кто впоследствии становится по-настоящему хорошим воином.

– Ты уже говорил мне об этом, – мрачно проговорил Андрей.

– Да, говорил, – признал Джеф. – Но только то, как вы поступили сегодня, на глазах у всех… Никогда ни один рыцарь не поступит так, он не станет виниться перед родней убитого. Он сделал то, что требовал от него долг. Все его поняли бы, и никто не осудил бы. Вас тоже.

– Ты не одобряешь моего поступка, – горько ухмыльнувшись, проговорил Андрей. – Знаешь, Джеф, я и сам не знаю, как все это вышло. Смерть Боба висела на моем сердце как камень, она и сейчас висит, ничуть не став легче. В последний момент я смалодушничал и решил сбросить камень, чтобы стало легче, поэтому и решил повиниться перед вдовой в присутствии всех.

– И как? Полегчало?

– Стало только хуже. Если бы она прокляла меня или хотя бы затаила в душе злость, то мне, наверное, было бы легче. А может, и нет. Не знаю. Но она простила. Простила от чистого сердца, я видел это в ее глазах. От этого мне стало только тяжелей. Видно, это мой крест до конца дней.

– Поначалу я не одобрил вашего поступка. Не дело, когда благородный винится перед простолюдинами, да еще при всем народе. Но потом походил, послушал людей и самого себя послушал. В общем, если раньше парни были готовы в глотку вцепиться любому, кто встанет на вашем пути, то теперь они готовы подставить в случае нужды свою вместо вашей, если в нее кто удумает вцепиться.

– А ты, Джеф?

– А что я, – растерянно проговорил ветеран. – Я давал клятву и слову своему верен до конца, и также в любой момент готов умереть за своего сюзерена.

Сказано было несколько неоднозначно: верность-то своему сюзерену он подтвердил, но вот только один незначительный нюанс, на который все же обратил свое внимание Андрей. Он не назвал имени своего сюзерена. Тем не менее Андрей не стал заострять на этом внимание, а только с жаром пожал руку ветерану, поблагодарив его, на что Джеф смущенно только что-то неразборчиво пробурчал.